Оттепель

И вот, перед тем как войти в подъезд, присемши покурить на крышку канализационного люка, выпирающую из лужайки у самого дома - как вошло у меня в привычку за последние недели - слушаю свою музычку и думаю о разном. О том, что стоят последние теплые ночи, о том, как странно устроены привязанности. Где-то у dennett сказано: любовь, это когда объект никем нельзя заменить, даже очень похожим. Но можно, наверное, при необходимости вытеснить чем-то новым, только если это новое терпеливо взращивать в себе, а не ждать снаружи. Потому что мы любим того человека, что оказывается внутри нас и там живет, наше собственное к нему отношение, наши ему слова и подарки. Все взаимодействия, обиды и радости - только с тем, кто живет внутри. Мы стремимся к встречам затем, чтобы обновить свою память, подгрузить новые файлы и сделать апдейт.
И что заставляет нас так добровольно лишаться свободы и покоя, приковать себя к решетке и выбросить ключ от замка? Какая-такая потребность в беспомощности? Носишь в стакане бурю - от бунта до смирения, все катастрофы местного значения, и пресловутое "а люди смеются и едят мороженое" дано тебе для сознания, что никакое напряжение в 220 воль не передается по цепи от одного человека к другому.
Такая ерундистика эти вопросы, потому что жизнь как-то все улаживает большими руками, приводит в порядок, стирает крошки со стола и делает это незаметно, в твое отсутствие, приходишь, а там записка "ужин в холодильнике".

"Ходячий замок" Миядзаки шагал ко мне долго и причудливо: я давно мечтала его посмотреть, и несколько раз мне это не удавалось. В эту субботу, тем не менее, удалось купить его на пиратском сборнике, заодно с "Унесенными призраками".
По этой работе я вдруг поняла, в чем для меня, кроме очевидных достонств этого аниматора, заключается его магия. Конечно, несказанная красота видеоряда и особый, присущий именно ему темп (чередование невероятных медленных пейзажей, плавных полетов героев с их особой внутренней энергией - чередующихся с какими-то особенно трепетными пробегами девочек по лестницам), конечно, немыслимые фантастические персонажи с их зыбкостью очертаний, как через горячий воздух пустыни, и все такое. Но в "Ходячем замке" еще сильнее видна поразительная особенность, которую в "Призраках" можно было списать на японский антураж. Поскольку здесь все происходит в абстрактном" "некотором" европейком государстве - сказочной стране за тридевять земель (и в абстрактном времени, сочетающем моду начала прошлого века с милитаристской мощью новых времен) - совершенно сносит крышу от полной свободы обращения с западной мифологией. Никаких пропповских алгоритмов, ноль христианской или какой-то еще морали, одно полновластие свободы в создании мира героев и сюжета повествования. Так, словно его дух дышит где хочет, используя неисчерпаемую красоту вселенной по своему усмотрению.
Бесполезно угадываать, что будет дальше: злобная красавица ведьма превращается в мудрую, хоть и взбаломошную бабушку, которую кормят манной кашей, красавец блондин, ворующий сердца (напомнил мне одного знакомого складом характера) - случайно перекрасив волосы в рыжий цвет, на глазах ставший черным, от огорчения превращается в растекающуюся зеленую соплю и ноет об утраченной красе. Героиня, обращенная в старушку, молодеет и стареет по многу раз, причем не всегда явно, и невозможно сказать, чем провоцируются эти метаморфозы. Откуда взялся мальчик в замке волшебника, почему он надевает бороду, выходя из дома? Никаого хеппи-энда нет, по крайней мере один принц остается без возлюбленной, и все прочее. Дело совсем не в этом: завораживает красота и спокойствие, и бесконечное "пусть будет как будет". И перестаешь следить за "намеком" этой сказки, ее уроком, потому что просто доверяешь отсутствию в ней лжи.
А сам ходячий замок похож на городского сумасшедшего - такие ходят по улицам изредка особые типы - увешанного бесчисленными пакетиками, пластиковыми бутылками, какими-то кусками целлофана, шуршащими на ветру, они передвигаются на тяжелых ногах, неся с собой целый мир, и кто знает - может они там, внутри своего мусорного замка, совершенно счастливы.

По внутренней потребности к инвентаризации прочитала свой дневник начиная с поздней осени. Обнаружила там изрядное количество запертых дверей - замки разной степени амбарности, а кое-где оставлен только глазок. И неожиданно для себя взяла и отперла большую часть закрытых записей - даже те, которые по разным причинам были убраны "под глаз долой".. Выяснилось, что они вызывают чувство неловкости только когда слова примыкают прямо к содранной коже, когда еще остра вызвавшая их эмоция. А потом читаешь их как новости в прошлогодней газете - с некоторым интересом, но когда-то неубедительное "и это пройдет" уже подтвердилось реальными фактами: паром все-таки не затонул и обошлось почти без жертв, девочку отыскали на следующий день в подмосковном детском доме, товарищеский матч отменился из-за плохой погоды. И все волнения и страхи потеряли контраст - от пожелтения ли недолговечной газетной бумаги?
Постараюсь все-таки поменьше писать под замок - то есть поменьше писать такого, что требует замка, то есть поменьше писать.