Оттепель

Брачные объявления - вообще жанр прелестный. Тем более объявления в зарубежных русскоязычных изданиях. То ли народ дополнительно обезумевает за границей, то ли забывает родную речь. На одной странице, как обычно, можно без труда найти десяток идеальных пар.
Например: "Эдуард, 35/182 с серо-голубыми глазами, уверен, что для полного счастья ему не хватает глаз любимой женщины" (долго потом я видел во сне их голубые глаза на сосне). Вот, пожалуйста, ему суженая:"Хочу, чтоб на глаза влюбленной кошки похожи были мои глаза! Синеглазая брюнетка, 29/175, замужем не была, без детей, ищет мужчину, который сумеет разбудить в ней настоящую женщину".
Или вот:" Любовь не меряют в лошадиных силах! Если ты со мной согласен, то позвони. Привлекательная Нинель, 41/156, Водолей". Так вот же, милая, тебе жених:"Кручу педали и пою, тебя зову, последнюю Любовь мою! Жизнерадостный Константин, 75/167". Правда, поскольку не существует единой формулы, первая цифра может обозначать как вес, так и возраст. Если 75 у Константина вес, то еще ничего, а если возраст, то ему скорее подойдет "Маргарита, 74/157, сыграет на балалайке и вкусно накормит одинокого скитальца, мечтающего о тепле и уюте". А он ей споет, благодать-то какая!
Хотя есть такие старцы, что ого-го! Вот, например,"Я, 70/183, далеко еще не стар, как вялый огурец, не переспел, как Синьор Помидор, жду мою ласковую клюбничку 60-70 лет, желательно, прямо с грядки!"
Кстати говоря, есть одинокие скитальцы, которые вовсе не мечтают о "веселых хозяюшках",таких, как девушка "с милым именем Наташа, 20/160/60". Такой скиталец пишет загадочно: "Все эти предрассудки - завтрак, ужин...Женщину без предрассудков ищет с самыми серьезными намерениями зеленоглазый брюнет, 37/182" (будем надеяться, что 37 - это все-таки не вес, хотя кто его знает, ежели он ест раз в день).
Вообще, выбор мужчин приятно радует: "молодо выглядящий книголюб 79/173","жизнью побитый, но недобитый Он 41/169" (обещает чувство юмора). А вот, например, многообещающий симпатичный брюнет, берет с места в карьер:"Ты оценишь мое хобби, Милая, по достоинству, я уверен!" Оно, конечно, внушительное хобби - всегда плюс. Ему, пожалуй, подойдет обворожительная шатенка: "Сражен ты будешь точно - пусть не на пол, но наповал!"
Но самое загадочное и пленительное объявление стоит последним. Привожу его полностью без изменений:
"Сегодня чудный день, все думы о зиме отбрось - они всегда грустны...Лучше позвони и подари мне ласковое слово!брым"

Брым... Кайфное слово.

Читаю и многому бурно радуюсь. Мне только решительно не нравится название "мемуриалки". Вначале я прочла как "мемуарилки". Вспоминается такая история.

Соседа моей мамы по деревне пробило на сочинение стихов. Долгими зимними вечерами он стал названивать ей и читать свеженаписанное, ожидая отзывов. Слышимость в его телефоне при этом так себе. "Понимаешь - говорит моя мама, выслушав очередную порцию, - в последнем стихотворении у тебя такой мрачноватый настрой, и мне на этом фоне резануло ухо слово "грустяшки". Какое-то оно, знаешь, легкомысленное..." "Какие грустяшки, где?! - переполошился поэт. Оказалось, это было "груз тяжкий".
Моя мама обладает сюрреалистическим свойством привлекать графоманов. На антресолях в ее квартире сотнями экземпляров лежат самоизданные стихи романтичного педераста-режиссера, монументальный труд "Математика и физика в стихах" одного сумасшедшего чеченца и множество подобной литературы. Графоманы слетаются на нее как мухи на мед, потомы что она готова обсуждать с ними их творчество и берется их редактировать. Делает это часами, вдумчиво, очень профессионально и по делу. Графоманы при этом ярятся, нервно курят,возражают и расплескивают кофе по столу, но подсаживаются на этот процесс, как на наркотик. С одним графоманом она познакомилась около продуктового магазина в Южинском переулке. Они вышли из дверей вместе, в авоське у графомана лежали два плавленых сырка и кефир. Он удовлетворенно глянул на свои покупки и бодро сказал маме:"По-моему, мы с вами неплохо отоварились". Слово за слово, выяснилось, что он написал роман и моя мама простодушно пригласила его в гости с романом вместе. Думает - не насладимся, так хоть поржем потом.
Автор пришел с талмудом, и с пятой строки стало понятно, что слушать это немыслимо. Случившиеся гости спешно засобирались домой. Автор впал в транс и ничего не замечал. Через пятнадцать минут мой папа не выдержал - и, подсев к нему, стал переворачивать страницы сразу штук по тридцать-пятьдесят. Автор продолжал читать с оловянными глазами, при этом он тщательно артикулировал и почему-то стал произносить все знаки препинания. Я не знаю, как они его в итоге выперли, я маленькая была.

Выбраться бы из этой кожи, оставить за собой золотистую выползину цвета умбры, бренные чешуйки прежнего существования, чтоб душа старела и росла. Летит орел, тяжел и страшен, на чахлый пень. Пена застилает мои глаза, сладкая, розовая пена, детская сахарная вата, прибой на реке, Пруст, Сокал, все эти французские ничего не значащие фамилии, не то что имя Эсмеральда, имена вообще не нужны, Мария, их можно безболезненно сократить до буквы - какой же - ну, в нашем случае, Мария, видимо, до буквы m, а как же, мама, mommy, mummy, мумия возвращается, ммм, мама дорогая, лишь бы мой терапевт этого не прочитал, впрочем, он не читает по-русски, и на том спасибо. Спроси его. Вот именно, спроси. Чай, не рыба. Ответит.

"Египетские ночи"